Я служил в «Призраке». Часть 2.
|
« Назад 13.03.2016 08:29 
***** Но когда все реально началось, то это все равно было неожиданно. Просто однажды утром, 19 января, нас подняли по боевой тревоге, вывезли в Вергулевку и поставили задачу: выдвинуться в составе группы из 25 человек и занять шахту «Вергелевская». Заняли ее, закрепились, подождали остальные силы, которые подошли часов через 18. Так вот все и началось. - Где была база отряда под Дебальцево? Фактически были в том районе передовым отрядом. Левее и чуть сзади от нас стояли казаки на шоссе на Дебальцево, а правее в Вергулевке был батальон «Александра Невского», тогда входивший в состав бригады «Призрак».
- Расскажите, что Вы знаете о боях под Санжаровкой 19-25 января, в частности, об атаках на украинский опорный пункт «Валера». Мы тогда не очень хорошо понимали, где находимся, где находится противник, так как карт у нас на руках не было. Погода еще была плохая: туман, мокрый снег. Примерно только представляли в каком направлении Дебальцево. Первый бой примерно в том районе был на первый или на второй день после занятия нами шахты «Вергелевская». Мы его только слышали сквозь туман: танки вроде стреляли, что-то бахало, судя по звукам был там серьезный замес. Потом на следующий день к нам приехали танкисты «Чапая» и стало известно, что наши танкисты попали под раздачу, наших побили. Потом какие-то танкисты вышли на связь, и от нас ночью ушла группа на их поиски, а мы были в прикрытии. Затем эта поисковая группа привела какого-то раненого танкиста: в масле весь, в соляре, оглушенный. На следующий день, когда погода было лучше, мы видели на высоте чьи-то подбитые танки метрах в 300-400 от позиций противника, по которым лазали люди, снимали с них что-то. Танки долго горели, потом один из них взорвался. Нам не было понятно, чьи это машины. На следующий день мы наблюдали с одной из высот в 3-4 км, позиция была у нас на обратном скате, напротив украинского опорника. Сидели вот, как в кинотеатре, и наблюдали, как подошли 3 танка, пара машин с пехотой и, как в кино, пошли в атаку. Танки прошли вперед до украинского опорника метров 500-700, постреляли, отошли. Я видел, что пехота выгружалась из машин, но не видел с нашей точки, чтобы она пошла в атаку вместе с танками. В другой день мы наблюдали попытку выхода большой колонны ВСУ в сторону Санжаровки. В ней было штук пять танков, десятка полтора БМП, тентованные автомобили и какие-то колесные бронеавтомобили. Их жестко встретили где-то сразу за Санжаровкой, что-то подожгли. Они пометались по гребню высоты и отошли за него, мы потеряли их из виду. Еще вспомнил. Был какой-то бой внизу, между высотами, возможно там, где протекает речка Санжаровка. Где-то между 21 и 23 января. Нам не было видно, что там в балке происходит, но по звукам было слышно, что стрелковка серьезно работает, длинными очередями бьют, взрывы. Впрочем, я могу и ошибаться с местом боя. Если бы знал, что придется кому-то рассказывать все так подробно, записал бы сразу.
- Работу артиллерии ополчения в те дни прокомментируете? Не знаю, кто управлял огнем нашей артиллерии, кто ее корректировал, но даже я, не обладая нужными способностями, и то бы смог за 5 минут навести ее куда надо, на этот опорник. Хотя все-таки был эпизод успешный. Рядом с нами была наша батарея «стодвадцаток», три штуки. Я к ним подошел, предложил накрыть украинский опорник. Его хорошо было видно. Мне ответили, что нельзя, приказа нет. Но потом все-таки обстреляли. Подожгли «шишигу» и БТР, которые стояли на открытом месте. После этого нас особо люто утюжили 120-ми всю ночь. Сейчас вспоминаю некоторые свои действия в то время, уже в последующие за первым обстрелом дни, и думаю: «Зачем куда-то лез? Зачем вот там так рисковал?» Тогда же это все воспринималось по-другому, действительно с эдакой бравадой, азартом. У меня все время был некий инстинкт охотника, все высматривал, концентрировался на выполнении имеющейся задачи, а то что происходило вокруг воспринималось как просто некоторые факторы, которые тебе мешают. После 28 января мы начали работать в направлении Дебальцево, ходили на разведку между Боржиковкой и Депрерадовкой. Окопы там рыли, бродили по «серой зоне» в районе Борзеевки. 8 февраля наблюдали как неудачно штурмуют украинские опорники в районе Новогригоровки. Тот «элэнэровский» отряд - танкисты «Августа» и пехота, - который наступал от Боржиковки, я так понял, даже не ориентировался, где находится. Может, конечно, они хотели проскочить в стык украинских опорников. Не знаю.
- Можете подробнее рассказать об этом эпизоде? В последующие дни мы проводили разведку в районе железнодорожной развилки за Боржиковкой и Борзеевкой, так как планировали, что будем заходить в город вдоль ближней к Борзеевке железнодорожной насыпи. 12 февраля перед нами в Дебальцево пошел небольшой разведотряд ЛНР, который попал там под раздачу, в окружении, что ли, оказался. Вероятно, их решили спасать, поэтому, ничего толком не говоря, нас 13-го числа привезли на пункт сбора, выдали там «Шмели», гранаты и отправили сначала к нашим окопам в районе Борзеевки. Затем по «зеленке» вдоль железной дороги пошли к окраине поселка «8-е марта». Шел не только наш отряд ДКО, а вообще весь сводный отряд «Призрака».
- Какова была численность вашего подразделения, зашедшего в Дебальцево? Так вот, пошли вдоль железки. Нас начали очень серьезно прессовать метрах в 500 от окраины поселка: били 120-ки, какая-то «шрапнель» в воздухе взрывалась на высоте 15-20 метров и было слышно, что осколки как дождь по деревьям шлепают. Санитары потом говорили, что части этой «шрапнели», извлеченные из тел, выглядели как спиральки. После начала обстрела люди начали прятаться в посадке, просто сели на месте. В это время со стороны Депрерадовки на поселок вели еще наступление и казаки, поэтому часть пуль с того боя залетала и к нам. Стало ясно, что сидеть нельзя, место пристрелянное, поэтому подняли людей и повели вперед. Идти было тяжело, мало того, что обстрел, так еще и снега по колено. Особенно тяжело было расчетам ПТУР, тащившим всю эту тяжесть. Когда зашли на окраину поселка, то нас начали еще и из стрелковки обстреливать. Стало еще жарче, народ суетится, бегает. Командование поставило нам задачу занять шестиэтажное здание управления станции Дебальцево-Сортировочное, вести с него наблюдение и корректировку огня артиллерии.
Точно не было понятно, как идти, но пошли. Суета, взрывы. Смотрим, кто-то из подворотни выскакивает с оружием. Свой, нет? Черт его знает… Дальше на улице натыкаемся на какого-то дедушку, сидящего на завалинке. Тут вокруг все горит, деревья, скошенные осколками, валяются, развалины, а он сидит. «- Дед, ты чего так сидишь-то?! Прячься! – Да мне все равно уже. – Где «укропы»?! – Да вон там.» Я ему не очень поверил, все равно идем наготове. Какие-то дворы, проломы, развалины… Проходим мимо горящего детского сада, там что-то взрывается… Заходим в итоге в здание этого самого управления станции. Там обнаруживаем, что в подвале-бомбоубежище находится куча местного народа. Мы еще не успели толком осмотреться, понять, где противник, а они уже кинулись к нам обнимать, целовать: «Спасибо! Вы нас освободили! Победа! Ура!». Тут стрельба то там, то там, непонятно, может сейчас по нам с ближних многоэтажек поливать начнут, по толпе такой, а им все пофиг. Они пьяные в дупель были. В соседний магазинчик мина попала, стена рухнула, поэтому местные там еды, алкоголя набрали. Прямо в подъезде костерок жгли, сосиски на нем жарили. Они нас звали: «Давайте поедим, давайте выпьем!» А до этого предупреждали, мол, ничего у местных жителей не брать, могут отравить. Пить все ж хотелось, сколько побегали в тот день, семь потов сошло… Поднялись мы на крышу здания. Вернее, как крышу, до этого мы это здание обстреливали, крыша рухнула, поэтому на последний этаж забрались. Местные нам до этого объяснили, что «укропы» там-то и там-то. И вот мы заходим туда, такие уже расслабленные, что без боя все сделали, под впечатлением от «встречи победителей», и тут по нам снайперы работать начинают. Попрятались, постреляли куда-то в ответ.
Спустились вниз, все стихло. Где остальные наши, не совсем понятно. Что-то в течение дня по рации говорили, но мы особо не вслушивались. Связались с командованием, нам сказали, чтобы мы искали место для ночлега. Нашли дом какой-то, забились в него, сидим. Непонятно, где мы находимся, что вокруг, где наши, где противник. Я еще более-менее себя чувствовал, потому что в тепловизор нет-нет выходил посмотреть: вроде никого не было. Что тут делать было? Решили спать. Печку опасались растапливать, поэтому укрылись какими-то одеялами, одеждой, просто горой навалили на себя. На всякий случай на дверь я поставил гранату, чтоб если кто полезет, то она сработала. И завалились спать, если уж убьют, так хоть выспимся.
Утром, часа в 4, где-то рядом с нами начинается бой. Причем серьезный такой. Связались по рации с командованием, чтобы понять, что происходит. Те тоже не знают, предложили разведать. Выдвинулись. На рассвете появилась информация, что в таком-то здании якобы снайпер. Мы засели в противоположном, постреляли, по нам в ответ постреляли. Потом, когда уже совсем рассвело, нас начали плотно прикладывать минометы. Часа два непрерывно били. Весь день вот так вот просидели в трехэтажном здании, время от времени перестреливаясь. Их минометчики раздолбали все создания вокруг, осталось только одно целое, напротив нас. Вечером мы туда и переселились. Забили окна, плюнули на все и растопили печку. Погода была такая, что минус 17 мороза, снег повалил, промерзли хорошо. Я потом в темноте выходил с тепловизором, осматривал окрестности, посмотрел на наше убежище метров с 70 и видно было, что труба от печки светится как лампочка Ильича. Местные объяснили нам, что «укропы» метрах в 400 от нас сидят. Но там они были или нет, неизвестно. Может уже ушли. Поэтому я решил, что посты на улице выставлять не будем. Посадил двоих внутри на караул, а остальные решил, что спать будут. Начнется замес – будем отстреливаться из дома. Это лучше, чем замерзнуть. В этом доме мы и провели несколько ночей. На следующее утро после переселения в него, приехали «элэнэровцы». Прямо у нашего дома выгрузили из «Уралов» людей. По ним было видно, что экипированы они очень плохо. Я бы сказал, как обсосы одеты. Построили их: «На первый-второй рассчитайсь! Нале-во! Шагом марш!» Я у них спрашиваю: «Ребята, вы куда? – Вон туда. – А зачем? – На зачистку. – А вы знаете, что там, где противник? – Ну, где-то там, далеко.» Ушли. Начинается в том направлении бой, длится несколько часов. Мы тоже постреляли. Закончился бой, узнаем у соседей, что там случилось. «Да вот побили ваших.» Узнаем, как и что, выясняется, что пошли они мимо какого-то здания, а их там как в тире и расстреляли. Спрашиваем, кто стрелял, говорят, что не знают, наверно, «укропы». Командир роты 25-го мотопехотного батальона, которая там сидела у украинцев, как-то там подал знак, чтобы вступить в переговоры. Пришли к нам «элэнэровцы», мол, сходите на переговоры. Ну, мы выдвинулись вдвоем. Подходим к зданию банно-прачечного комбината, где украинцы сидели, напротив него общежитие какое-то, а между ними что-то типа скверика, засаженного деревьями. Был засажен, потому что деревья осколками посрубало. И лежит там куча народу убитого. Вышел к нам украинский командир. Говорит, мол, так и так давайте вы нас отпустите, а мы стрелять не будем. Мы говорим, что не можем его отпустить. Он предложил тогда: «Ну хоть трупы своих заберите.» Лежало там человек 15, может больше, не считал. Начали мы вдвоем трупы таскать. Когда донесли одного до «элэнэровцев», то его кто-то узнал и говорит: «Эх, Витька, Витька… Что ж ты туда полез…» Я еще удивился, говорю, мол, война ж ведь, чего спрашивать. А он в ответ: «Так он ж водителем был.» Я еще тогда сам подумал, что странно как-то, водитель, а в бой пошел. А потом уже у kenigtiger почитал, что туда набирали людей, которые вообще опыта никакого не имели, стрелять даже не умели. Тогда и понял, чего этот «элэнэровец» по Витьку так сокрушался.
Видеосъемка украинского военнослужащего 25 омпб «Киевская Русь» с крыши банно-прачечного комбината. Февраль 2015 года: После обеда опять переговорили с командиром роты 25-го батальона, он попросил время на раздумье до утра. Человек, который со мной был, решил им разрешить подумать. Лучше бы, конечно, этого не делал, там часа на раздумья вполне бы хватило. В 6 утра я заметил на улице троих местных с авоськами, которые шли в тот разрушенный магазин, спросил у них, как и что. Они и сказали, что, мол, «укропы» то еще ночью бежали, с которыми мы договаривались. Я не поверил поначалу, стали потихоньку к их позициям подбираться, подвоха ждали. В итоге зашли в это здание, а там пусто. Они бросили боеприпасы, вещи, только оружие забрали и ушли. Далее у нас были некоторые боестолкновения только под Новогригоровкой, но противник избегал боя, не оказывал организованного сопротивления и стремился уйти. Примерно после 17 февраля стало понятно, что в Дебальцево никого не осталось, и тогда началась трофейная лихорадка. Все начали бегать по полям и собирать трофеи. Время от времени возникали спорадические перестрелки, причем даже не было понятно с кем перестреливаемся-то. Открыли там по мне огонь с посадки в 300 метрах, ну и я туда стреляю. В общем, начался какой-то бардак, неразбериха. Я потом разговаривал с людьми из других подразделений и оказалось, что у них тоже было такое же впечатление. Было очень много техники, но она вся была в ужасающем техническом состоянии, некрашеная, ободранная. Единственное, что на них было нового, так это наклейки «ПТН – ПНХ», жовто-блакитные полоски и белые опознавашки АТО. Процентов 60 техники было на ходу, сама доехала до Комиссаровки, остальные пришлось вытягивать или разбирать на месте. Большинство техники украинцы бросали как есть, где придется, часть пытались повредить. Например, могли включить массу у танка, чтобы разрядить аккумулятор.
Трофейная техника. Комиссаровка, начало марта 2015 года: - Стрелковое оружие тоже бросали? Во всем «Призраке» потери составляли примерно 24 или 27 убитых. А вот у «элэнэровцев» потери были большие. Наш медик, «Куница», потом рассказывала, что раненых было очень много, причем тяжелых. Мой отряд ДКО потерял убитыми 4 человека, причем трое погибли в ходе одного эпизода. 8 февраля наша разведка пошла от Борзеевки в Дебальцево и попала под раздачу. У них появились раненые. За ранеными пошла другая группа, в том числе, мой напарник по снайперской паре, который выполнял функции санитара. Вот их там минами и накрыло. Общие потери: 3 «двухсотых» и 14 «трехсотых». Причем, украинские минометчики сделали всего 6 выстрелов. А может даже и не минометчики, а из СПГ били, так точно мы и не поняли. Я еще писал в свое время докладные записки, что в то место, куда эти группы пошли, ходить не надо, так как место пристреляно противником. Еще один «двухсотый», первый самый в нашем отряде, у нас был, когда поехали кошмарить блокпост под Чернухино. (Видео, где можно посмотреть этот эпизод http://vk.com/video24858875_171239250. Дата: 29 января 2015 года. Примерное место съемки - ссылка. - прим.) В самом Дебальцево потери были, но только ранеными. Пара тяжелых, а остальные все легкие. В основном, осколочные ранения от той непонятной «шрапнели» и от ВОГов. Мы поначалу-то и не понимали, что нас ВОГами закидывают. Сидишь спокойно во дворе, вдруг шлепает что-то. Бах, еще что-то шлепает. И некому было сказать нам: «Эй, парни, да вас с подствольников обстреливают!» Потом на БТР к нам пытался кто-то заехать, пострелять. БТР сожгли, часть убили, одного, что ли, взяли в плен. Среди них, вроде бы, был какой-то журналист «укропский». Все пленные были молодыми пацанами до 30 лет, все представлялись рядовыми. Из забавного: как-то товарищам в плен попался боец, переодевшийся в женскую одежду. А так, когда наше подразделение брало в плен солдат украинской армии после того, как фронт посыпался, то они все в один голос говорили, что их бросило командование. Не командиры среднего звена, а те, что повыше. Они просто бросили своих солдат и уехали. А мы, солдаты, мол, воевать не хотим. Выглядели они довольно жалко, если честно. - После Дебальцево вас перебросили на Бахмутку? После сидения там вся моя группа собралась и решили, что просто сидеть и ждать, когда в тебя мина прилетит, не имея возможности ответить, мы не будем. Да, люди ходили на выходы, иногда даже за линию фронта, но, в основном, там была минная война и перестрелки по ночам. А днем - тишина. С тех пор, кстати, в «Призраке» практически все потери были от минной войны: подрывы на растяжках гранат, МОНок, ОЗМ.
- Использовала ли украинская сторона противопехотные мины нажимного действия? У нас ни одной потери на ПМН не было, только на растяжках. И тех же ПФМ наши бойцы никогда не видели. Наши летом 15-го года ставили МОН с датчиками движения. Мы как-то у такого убитого «добровольца» видели на рукаве шеврон с надписью «Рабовладелец». Вот они для чего туда пришли.
- Я немного знаю предысторию появления этого шеврона. По Первому каналу был показан сюжет, в котором один из жителей Донбасса сообщил корреспонденту следующее: «Сами же солдаты говорили, что у нас приказ вас уничтожать, а когда спрашивали у них, зачем, почему вы воюете, они говорили: нам пообещали клаптик земли и два раба.» В украинских соцсетях в качестве ответа на это сразу же возник флешмоб: давайте сделаем нашим солдатам шевроны с надписью «Рабовласник». Мол, постебемся над российской пропагандой. Так вот, поначалу было эдакое единение, радость, но после Дебальцево местные … ммм … расслабились, что ли. «До» они были в напряжении, думали, что их убивать украинцы придут, а после того, как «укропов» отбросили от Дебальцево, от Луганска, все это напряжение исчезло. Их можно понять, война ведь — это не шутки. Мы вот ездили к другу моему, к его родственникам. Мы к обстрелам привыкли уже и практически внимания не обращали на разрывы. Приехали в гости к ним, значит, сидим ночью, смотрим фильм через интернет, а после полуночи обстрел начинается где-то рядом. Родственники друга начинают бегать по квартире, собирать котомки, уговаривают нас в бомбоубежище спускаться. И я вижу, что им действительно страшно, они удивляются, почему нам нет. Так вот, они люди в возрасте - чуть младше моих родителей, всю жизнь прожили в благополучном СССР, отработали на него. А теперь эта женщина запросто отличает звук выстрела от звука прилета снаряда. Причем делает это как-то так буднично, по-деловому, как будто речь идет просто о плохой погоде. Я поразился… И вот после всего этого напряжения, когда опасность спала, стало понятно, что люди уже не хотят ни русского мира, ни украинского мира. Ничего не хотят. Просто устали бояться, устали от неопределенности и не хотят войны. Вот и менялись настроения у людей, у нас менялись. Нам после Дебальцево обещали, что дальше пойдем на Лисичанск. Всё, вперед, ребята! Мы были на таком подъеме, готовы были чуть ли не на своих двоих бежать вперед. А потом из нас стали делать российскую армию. Я в ней не служил, только читал кое-что в интернете, в СМИ. И вот судя по этой информации, из нас стали делать российскую армию образца какого-нибудь там 96-го года. Причем, в худшем ее варианте. Это армия не призывная, а контрактная. В ней платят деньги, а, значит, мотивация отсутствует. В нее сейчас идут, чтобы пересидеть трудные времена. 15 тысяч рублей для рядового – там это серьезные деньги. Офицер же получает еще больше. Как они собираются воевать с этой армией и собираются ли вообще воевать?! Не понимаю. Мы с ребятами сняли дом в Комиссаровке и месяц ждали, что по нам решат. В это же время разговаривали с местными жителями и поняли, что они уже не спрашивают: «Когда вы «укропов» выгоните?!» Они интересуются: «Когда уже мир будет?!» Даже дошло до того, что пошли разговоры: «Когда вы уже уйдете?!» Летом 15-го даже слышал высказывания в духе: «Если бы вы не приходили, было бы все нормально. Мы бы жили хорошо. Как раньше. А то сейчас у нас цены московские, зарплаты луганские, работы никакой нет.» К власти пришли те люди… В общем, не за них народ поднимался и брался за оружие на Донбассе. Местные воспринимали события весны 2014 года, как схватку между коллективным Западом во главе с Америкой против «русского мира». В итоге Запад вроде бы не победил, но и «русский мир» не пришел. Кроме того, летом прошлого года из Украины потянулись обратно «беглецы». И это не только простые обыватели. Возвращаются и те, кто при прежней власти занимал должности в различных учреждениях и ведомствах, силовых структурах, прочие «авторитетные бизнесмены». Не трудно догадаться, с какими настроениями они возвращаются. Например, в местной прокуратуре уже полно «укропов». Со всеми вытекающими. Ситуация сложная, в двух словах трудно описать. Получается, что одних упырей поменяли на других, только теперь республики в руинах, статус их непонятен, экономика на нуле, столько людей погибло непонятно зачем. Из двух зол, конечно, выбирают меньшее, и нынешняя власть все же меньшее зло, но тем не менее. В общем, стало понятно, что ополчение – всё, совсем всё и кроме той строящейся армии там уже ничего не будет. Что работать не дадут, что возможны только нелегальные вылазки «за речку», да и те под угрозой расстрела, если поймают. И вот после этого все мои ребята просто разъехались по домам. Меня предупреждали, каково оно будет после возвращения, и именно так все и было. Но мне немного проще адаптироваться, потому что постоянно общаюсь с теми, кто там воевал, сам пару раз за последнее время ездил в Луганск, чтобы поговорить с друзьями, боевыми товарищами. ***** С согласия ополченца публикую ссылку на его страницу ВКонтакте, где он готов ответить на дополнительные вопросы https://vk.com/id20770948. Источник: LiveJournal Часть 3, Часть 4 |
